Прагматик

Прагматикон языковой личности политика в жанре исповеди Текст научной статьи по специальности «Языкознание»

УДК 81 ’27 ББК Ш100.3

ГСНТИ 16.21.27, 16.21.29

Код ВАК 10.02.01

Е. В. Мадалиева Нижний Новгород, Россия ПРАГМАТИКОН ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ПОЛИТИКА В ЖАНРЕ ИСПОВЕДИ

Аннотация. Анализируется мотивационно-

прагматический уровень языковой личности политика в текстовом пространстве политической исповеди. Рассмотреныг вербальныге средства речевого воздействия, характерныге для данного жанра. Источниками языгкового материала являются автобиографические книги Бориса Немцова «Исповедь бунтаря» и «Провинциал».

Ключевые слова: языгковая личность; прагмати-кон; речевыге стратегии и практики.

E. V. Madalieva

Key words: linguistic personality; pragmatical level; speech strategy and tactics.

Сведения об авторе: Мадалиева Евгения Владимировна, аспирант кафедры русской филологии и общего языкознания Нижегородского государственного лингвистического университете им. Н. А. Добролюбова.

Место работы: ЗАО «АЦ Фонд», отдел лингвистики.

Контактная информация: 603155, Нижний Новгород, ул. Минина 31а.

e-mail: madalieva@inbox.ru.

Place of employment: «AC Fond», JSC.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В настоящее время на книжном рынке появилось большое количество книг, написанных политическими деятелями. При этом многие из них определяют жанр своих книг как исповедь. Слово “исповедь” выносится в заглавие либо упоминается в аннотациях, или же авторы приписывают своим произведениям такое качество, как исповедальность. Понятие политической исповеди не соотносится с каноническим пониманием исповеди как религиозного таинства и литературного жанра, поэтому оно требует научного осмысления.

В традиционном литературоведении исповедью называется произведение, написанное от первого лица и наделенное хотя бы одной или несколькими из следующих черт: 1) в сюжете встречается много автобиографических мотивов, взятых из жизни самого писателя; 2) рассказчик часто представляет себя и свои поступки в негативном свете; 3) рассказчик подробно описывает свои мысли и чувства, занимаясь саморефлексией.

Словосочетание “политическая исповедь” является оксюмороном. Поскольку сфера политики отмечена манипулятивной спецификой, зачастую подлинная исповедь заменяется имитацией, ритуальным покаянием. Политики активно используют речевое воздействие для достижения своих целей. Политический дискурс отражает борьбу за власть. Это определяет особенности коммуникативных действий, основой которых является стремление воздействовать на интеллектуальную, волевую и эмоциональные сферы адресата. Речевое воздейст-

© Мадалиева Е. В., 2011

вие осуществляется посредством коммуникативных стратегий и тактик.

Рассмотрим прагматикон языковой личности политика на примере исповедей бывшего губернатора Нижегородской области, лидера оппозиционного объединенного движения «Солидарность» Бориса Ефимовича Немцова. Источниками речевого материала являются книги «Провинциал» (1997 г.) и «Исповедь бунтаря» (2007 г.).

Жанр политической исповеди определяет интенции автора. Основной коммуникативной целью является корректирование имиджа политика. Очевидно, что политические интересы автора требуют положительной презентации партии и самой личности лидера.

Так, Борис Немцов в своих книгах активно использует стратегию самопрезентации, т. е. представление себя в привлекательном, выгодном свете. Для этого он применяет ряд речевых тактик.

^Тактика кооперации. Автор указывает на свою принадлежность к оппозиции, к демократам с помощью личного местоимения «мы»:

При этом он как бы и демократов не трогает, он нас не боится. Он считает, что за нами нет силы, нет людей. Это первое. Если за нами будет огромная сила, миллионы людей, тогда будет бояться .

^ Тактика размежевания. Б. Немцов противопоставляет себя:

— действующей власти: Я являюсь оппонентом, оппозиционером, как угодно можно назвать, нынешней власти в России ;

— чиновникам и конформистам: Я не так сильно люблю власть, чтобы адаптироваться к чекистам, коммунистам или националистам. Я к ним не адаптируюсь. Никогда! .

^ Тактика самооправдания. Борис Немцов указывает на свои ошибки, но находит для них объяснение и оправдание: Я был женат три раза. С точки зрения выстраивания политического имиджа это неправильно, но сердцу и телу не прикажешь. Я очень люблю всех своих детей и хорошо отношусь ко всем своим женам. Все дети, которые от меня родились, родились в любви .

^ Тактика самокритики. Автор делает акцент на том, что, как и любому другому простому человеку, ему свойственно совершать ошибки: Очевидно, что в 2003 году мы допустили ряд серьезных, роковых ошибок .

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Одной из основных функций политического дискурса является агональная. В речи Бориса Немцова она реализуется прежде всего в стратегии дискредитации, которая является основной в противопоставлении «свои — чужие». Цель стратегии дискредитации — подорвать авторитет дискредитируемого объекта, унизить его, опорочить, очернить в глазах избирателей. Причем для речи Немцова характерна эксплицитная подача негативной информации о своих противниках. Данная стратегия реализуется в следующих тактиках:

^ Тактика открытого обвинения:

Путин попрал все фундаментальные ценности, за которые мы боролись.

Он развернул вспять развитие России, уничтожив свободу слова, институт выборов, расправившись с политическими оппонентами .

На уровне языкового воплощения тактика обвинения реализуется прежде всего в употреблении номинаций с резко отрицательной окраской, оценочных эпитетов с отрицательным компонентом значения: вопиюще нелепый, немудрый, негосударственный, лживый, лицемерный.

^ Тактика осмеяния. Данная тактика реализуется с помощью следующих речевых ходов:

— использование метафоры: Партийное

образование под названием “Единая Россия» — это динозавр, у которого тело большое, а мозг маленький ;

— языковая игра: Таким же хвостом головастика может стать “Справедливая Россия», которая образовалась в результате слияния “Партии жизни» с “Партией пенсионеров» и “Родиной». Иногда это образование так и называют — “партия РоЖи» (Родина и жизнь) ;

— закавычивание, демонстрирующее иронию: Есть три грандиозных “достижения» Путина, за которые страна его еще вспомнит недобрым словом .

^Тактика разоблачения. Борис Немцов рассказывает читателям про личные мотивы, кото-

рыми был движим Путин во время теракта на Дубровке: Проблема заключалась в популярности. ‘Ты представляешь, какая у тебя была бы популярность? А Лужков вообще превратился бы в стопроцентного кандидата на президентское кресло», — просто сказал Волошин. Я мог представить все что угодно, но чтобы Путин в момент, когда в центре Москвы взяты заложники, думал о чужих рейтингах и популярности — никогда .

Одна из основных целей политической коммуникации — убедить адресата согласиться с говорящим, с его мнением, принять его точку зрения.

Аргументация — это сложная и многогранная интеллектуальная деятельность, включенная практически во все сферы жизни человека, связанные с потребностью убеждения адресата в необходимости принятия выдвигаемого тезиса. В речи Бориса Немцова аргументативная стратегия конституируется на основе использования специфических аргументативных тактик. Как известно, в структуру операции аргументации входит выявление альтернатив разрешения ситуации, их сопоставление и оценка, а также выбор одной из них. Частотной в политической исповеди Немцова является тактика контрастивного анализа.

Тактика контрастивного анализа опирается на прием сопоставления. Сопоставление фактов, событий, результатов, прогнозов воспринимается адресатом как убедительные аргументы.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

У нашего народа вера в чудо запредельная, именно поэтому для нас Пасха важнее, чем Рождество. Во всем протестантском мире Рождество — главный праздник, а у нас главный — Пасха, потому что это Воскресение Христово, чудо то есть .

В речи Немцова параметрами сопоставления являются прежде всего темпоральные отношения. Модель структуры фрагмента аргу-ментативного текста складывается из формы прошедшего времени (как несовершенного, так и совершенного вида) с прибавлением формы настоящего времени глагола:

Редко встретишь компанию, которая за углом распивает водку и закусывает плавленым сырком. А в “совке» это было сплошь и рядом.

Очень быстро могущественный олигарх потерял в России и власть и деньги… Теперь сидит в Лондоне и кличет беду на голову Путина .

Встречается и иное сочетание временных характеристик — форма прошедшего времени (совершенного вида, реже — несовершенного вида) + форма прошедшего времени глагола совершенного вида:

Путин начинающий — это человек, который ввел самые низкие в Европе налоги, решил вековую проблему с землей, приняв Земельный кодекс, принял один из самых про-

грессивных трудовых кодексов, в принципе, позволяющий людям защищать свои права перед нанимателем… Кто такой президент Путин во второй части своего долгого правления? Это человек, который окончательно и бесповоротно ввел цензуру, лишил народ права избирать своих губернаторов, отменил выборы в одномандатных округах .

Интересен случай, когда в значении настоящего результативного употреблена форма прошедшего времени совершенного вида (перфектное значение): Сегодня многие разочаровались в Путине. А вот я никогда не поддерживал Путина .

Помимо соотношения временных форм глаголов характерным маркирующим признаком рассматриваемой аргументативной речевой структуры является использование дейктиче-ских элементов как средства сцепления частей аргументативного текста. На речевом уровне сопоставительные отношения выражаются оппозициями наречий раньше, тогда (в СССР) / теперь, сегодня, сейчас.

Раньше за бутылку водки решалось почти все, а сейчас уже нет .

В роли элементов оппозиции могут выступать и календарные словосочетания типа в 1998 году / сейчас:

Когда летом 2006 года из-за грубейших действий правительств в стране начались перебои с алкоголем в магазинах, ничего страшного не случилось… А вот когда в 1991 году на прилавках кончилась водка, у меня в Нижнем Новгороде мужики перекрыли улицу и переворачивали автобусы .

К числу аргументативных тактик относится также тактика указания на перспективу. Данная тактика направлена на то, чтобы выражать стратегические цели, позиции и намерения говорящего. Борис Немцов в своих исповедях, оценивая ситуацию в стране (политическую, экономическую), пытается дать прогноз развития событий в будущем. Указание на перспективу включает предлагаемое решение и предполагаемый результат. Результат, как правило, рассматривается после того, как в тексте фиксируется предлагаемое решение. Приведенные ниже примеры указывают на нежелательные результаты, поскольку выражения катастрофический, рост коррупции, подрывать авторитет, массовые волнения, срыв контрактов указывают на заведомые антиценности:

Дефицит газа к 2010 году станет катастрофическим ; Появится куча кремлевских прихлебателей, которые начнут оправдывать рост цен чем угодно: Америка мешает, враги кругом, шпионы — слова правды не услышишь ; Не будут строить жилье. Не будет новых рабочих мест. Цены на коммунальные услуги начнут стремительно расти. Будут расти цены на все. Замедлится рост поступлений в бюджет .

Характерна при этом категоричность вывода, отсутствие рефлексивов сомнения (возможно, можно предположить, как кажется, представляется и т. д.).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Перспектива может видеться и позитивной. По контрасту с негативной перспективой в таких высказываниях политики используют имена прилагательные и глаголы с положительным созидательным значением.

О базовых ценностях свободного, цивилизованного общества россияне задумаются позже ; А значит, волна будет распространяться все шире, а запрос на свободу расти .

Прогнозирование политиками развития событий бывает более убедительным, когда в высказывании указывается обусловленность перспективы определенными факторами. При этом на речевом уровне тактика указания на перспективу чаще всего выражается сложными условно-предположительными синтаксическими конструкциями: Если демократы и дальше останутся такими же атомизированными, то вероятность трансформации путинского режима в красно-коричневый очень высока ; Если не поменяется нынешняя политика монополизации всего <…> мы увидим ежегодную борьбу с дефицитом газа и ежегодное повышение цен на газ .

Таким образом, создание как положительной, так и негативной перспективы с помощью речевых средств осуществляется как через атрибутивность, так и на уровне синтаксических структур.

Иллюстративный тип аргумента считается одним из распространенных средств воздействия. Он имеет наглядную описательную форму. В отличие от факта, представляющего собой самодостаточное событие, из которого с неизбежностью вытекает правильность тезиса, пример — это только одно из ряда событий, любое из которого в равной мере подтверждает высказанную мысль. На речевом уровне тактика иллюстрирования вводится Немцовым дискурсивными словами например, как например, помню, так (в значении например), вот пример, которые могут начинать предложение, заканчивать его или оформляться союзами и частицами в роли коннектора (а вот): При Ельцине больше его самого мало кто пил. Помню, когда российские войска уходили из Германии, Ельцин пил весь день и в алкогольном азарте даже дирижировал оркестром ; Помню случай, который потряс меня до глубины души ; Например, в нашем обществе очень популярна идея, что Америка плетет заговор против России и что помогает Америке Англия ; Есть гораздо менее значительные вещи, которых я боюсь. Например, когда берут кровь из вены. Когда дают общий наркоз, особенно вначале. Или когда лечу зубы ; Но полностью отказаться от участия в светской

жизни я тоже не могу. Например, если приехала великая княгиня Леонида Георгиевна, то кажется невероятным, что я не буду с ней обедать. Она восприняла бы это как неуважение к российской истории .

Факты являются самым надежным аргументом доказательства, если они правильно подобраны и объективно отражают картину события. Наиболее убедительны в этом аспекте статистические данные. Например: Привожу пример. Когда Путин возглавил правительство, а затем и государство, бюджет России был 20 миллиардов долларов, а зарплата у врачей и учителей 100 долларов .

Итак, основой мотивационного уровня языковой личности политика является интенция корректировки своего имиджа, создание положительного образа. Для достижения данной цели автор использует стратегии самопрезен-тации (тактики кооперации, размежевания, самооправдания, самокритики) и убеждения (так-

тики контрастивного анализа, указания на перспективу, иллюстрирования). Агональная функция политического дискурса определяет частое обращение Бориса Немцова к стратегии дискредитации, которая выражается через тактики обвинения, критики, разоблачения, осмеяния.

ЛИТЕРАТУРА

Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи / Омск. гос. ун-т. — Омск, 1999.

Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность — М.: Наука, 1987.

Немцов Б. Е. Исповедь бунтаря. — М.: Партизан, 2007.

Немцов Б. Е. Провинциал, 1997.

Прагматизм

Прагматизм возник в конце XIX в. как реакция на философию англо-американского неогегельянства. Его создателем и теоретиком является выдающийся логик и философ Чарльз Пирс (1839–1914), а самыми известными систематизаторами его идей У. Джеймс (1842–1910) и Дж. Дьюи (1859–1952), который создал свой вариант прагматизма —инструментализм.

В конце XIX — начале XX вв. особенно распространенными были идеалистические учения, крайне абстракт­ные и оторванные от жизни. Прагматизм выд­винул свою программу «реконструкции философии», согласно которой философия должна была стать методом решения вопросов, которые встают перед человеком, и особенно в сложных (проблематичных) си­туациях.

При этом действительный мир, в котором живет человек, трактовал­ся как то, что «переживается» человеком в его опыте, а сама челове­ческая жизнь — как «поток переживаний», содержащихся в челове­ческом сознании. Отсюда, вся философская и естественнонаучная проблематика, связанная с существованием внешнего мира, его особен­ностями и закономерностями, отсекается как несущественная. Неваж­ными оказываются вопросы о том, что есть внешний мир сам по себе, откуда он взялся, что лежит в его основе и т.д.; важно лишь, как этот внешний мир воздействует на нас (в нашем опыте) и как мы должны действовать сами, чтобы получать нужные нам результаты. Отсюда вытекает знаменитый «принцип Пирса»:понятие об объекте достигается рассмотрением всех практических следствий, вытекающих из действий с этим объектом. Отдавая себе отчет в том, что сознание ра­ботает с помощью языка и посредством использования языка, Пирс много внимания уделял знаковой природе языка и тем самым заложил основы общей теории знаков (семиотики, или семиологии), ставшей са­мостоятельной наукой в XX в.

Термин «прагматизм» был введен Ч. Пирсом и означает «философия действия». Исследуя отношение знания, веры и действия, философы этого течения полагали, что уровень познания и теоретической разработки проблем, которые выдвигает жизнь, не является вполне достаточным. Поэтому человек постоянно находится в «проблемной ситуации» поиска эффективных решений. Для этого они ввели понятие прагматической веры как подлинного основания действия и нескольких методов. Это «метод упорства» в достижении цели, «метод авторитета», требующий согласовывать личные цели с «общим мнением», «априорный метод», по которому необходимо действовать согласно установкам общей разумности интеллекта, и «научный метод», утверждающий возможность объективного познания. Цель познания Пирс сформулировал в «Прагматической максиме»: «Мы постигаем предмет нашей мысли, рассматривая те его свойства, которые предположительно могли бы иметь практическое значение; наше представление об этих свойствах и образует в целом понятие данного предмета». Прагматисты осуществили критику умозрительных принципов познания и обоснования нового типа рациональности знания. Согласно их представлениям, абсолютизация познавательного значения логической формы совершалась неуклонно на протяжении всего пути развития классического образа научной рациональности от геометрических «Начал» Евклида до «Математических начал натуральной философии» Ньютона. Такая абсолютизация, помимо всего прочего, находила мощную поддержку со стороны догматических приверженцев спекулятивной философии. Между тем, всеобщий кризис механистического мировоззрения и его умозрительных предпосылок, разразившийся в XX в., привел к столь многим негативным последствиям, что возник вопрос о пересмотре традиционных оснований рациональности научного и философского знания. Необходим практический подход к философии, логике и методологии познания, базирующийся на предпосылках, несовместимых с традицией философского умозрения. Эти предпосылки состоят в признании непосредственной зависимости всего хода и результатов познания, в том числе и выраженный в форме логических понятий, от процесса практического взаимодействия людей с материальными объектами. Большую роль в познании, поэтому играют «практики» и даже «люди с улицы», обладающие набором жизненного опыта. Они, — пишет У. Джеймс, «единственные известные нам во Вселенной существа, одаренные сознанием того, что такое мир… То, что испытывают люди, и есть Действительность. Их опыт — это абсолютно действительный момент мировой истории. Это личный опыт существ, находящихся… в положении, наиболее подходящем для того, чтобы иметь опыт, чтобы рассказать нам, что есть. Какое ничтожное значение имеет размышление об опыте различных философов по сравнению с непосредственными, личными ощущениями людей, переживающих его! Философы имеют дело с тенями, знают же истину те, кто живут и чувствуют».

Философом может быть каждый отдельный человек, действующий и добивающийся успехов. «Каждый из нас имеет свою философию, и что самое интересное и важное в вас — способ, каким эта философия определяет различные перспективы в ваших различных мирах… Та философия, которая так важна в каждом из нас, не есть нечто технически определенное, специальное. Она — наше более или менее смутное чувство того, что представляет собой жизнь в своей глубине и значении. Эта философия только отчасти заимствована из книг. Она — наш индивидуальный способ воспринимать и чувствовать биение пульса космической жизни».

Основная задача сознания в прагматизме:

Философ	Основная задача сознания
Пирс	Устранение сомнения, мешающего успешным действиям
Джеймс	Выбор средств, необходимых для достижения цели
Дьюи	Выбор средств для разрешения проблематичной ситуации

Все то, что вырабатывает сознание, т.е. идеи, теории, понятия, есть лишь орудия или инструменты для действий. Бессмысленно и бесполез­но ставить вопрос о том, насколько правильно наши понятия и теории описывают внешний мир. Их ценность сводится к тому, что они позволя­ют получать те или иные практические следствия. Соответственно, ис­тина понимается как полезность (Дьюи), а значит, любая теория или учение, если они приносят пользу, оцениваются как истинные.

Последовательное применение прагматического подхода привело Джемса, в частности, к оправданию религиозной веры, которая, с его точки зрения, приносит человеку несомненную пользу.

Церковь перед искушением прагматики

Прагматизм – образ психологии, ценящей в людях деловые качества и ставящей во главу угла практический результат. Человек прагматических взглядов отвергает любые общие суждения о морали, смысле жизни, единых подходах и оценках и пр., считая их чересчур отвлеченными и затрудняющими достижение целей. В политической области прагматизм проявляет себя в т. н. политике интересов (в отличие от политики принципов) и считает естественными перемены курса в зависимости от изменения ситуации. Прагматизм в экономике вытесняет прежние цеховые и профессиональные кодексы чести, династийность и пр., рождая большое число предпринимателей и исполнителей, уделяющих внимание, главным образом, рентабельности. Административный прагматизм стремится исключить личное начало, привнести максимальную формальную ясность в бюрократические процедуры и отношения между гражданином и административной структурой.

Известные практицизм и моральная беспринципность всегда присутствовали в обывательском сознании. По Гёте:

Что в руки взять нельзя – того для вас и нет,
С чем не согласны вы – то ложь одна и бред,
Что вы не взвесили – за вздор считать должны,
Что не чеканили – в том будто нет цены.

В учении прагматизма это утилитарное направление доводится до идеологической завершенности. На сегодняшний день приходится говорить о буме прагматизации или о культе прагматизации как об одном из ведущих факторов преобразования структур просвещенческого типа к новым, утилитарно детерминированным условиям.

В конце XIX – начале ХХ в. учение прагматизма зарождается в Америке. У. Джемс и Ч. Пирс один за другим выступают с утверждением о том, что все философские и этические споры рождаются из недостатка интереса к фактической деятельности. Нужно не рассуждать о цели жизни, а направлять силы на поиск средств получения желательного результата. Люди философствуют и спорят о принципах исключительно из-за психологии, которая в тупиковые моменты доставляет им «специфические беспокойство и замешательство», добавляет Дьюи. Реалистично то, что, как известно из опыта, хорошо и эффективно работает. Прагматизм не интересуется проблемами онтологии, говорит Дж. Дьюи, так как настоящая философия связана с разрешением реальных потребностей людей. Ныне, рассуждая в категориях реализма, опыта и эффективности, мы большей частью не подозреваем, какими благодарными учениками и последователями Дьюи и Пирса являемся.

«Мировоззрение прагматизма испытало воздействие обыденного сознания буржуазно-предпринимательской Америки, – пишет один из исследователей, – а в его мышление проник дух «здравого смысла», практицизма и утилитаризма, характерный для «американского образа жизни»». На место дискуссий о добре и зле поставлены правила распутывания конкретных затруднений. В прагматическом мировоззрении не принято искать определений «добродетели» или «блага», зато в нем накапливают огромное количество практических рекомендаций на все случаи жизни: «Сто способов ужиться с женой» или «Как завоевывать друзей и оказывать влияние».

Первоначально основатели прагматизма считали, что перестройка деятельности на активных, предприимчивых, рациональных началах даст значительный прогресс в различных общественных сферах. Но наступление эффективных технологий подорвало гуманитарную сферу. В реальности, тип прагматика оказался сухим и ограниченным, неспособным отозваться на большинство человеческих запросов и побуждений. Понятия о личном успехе и пользе стали рассматриваться в очень узком спектре. История, культура, знания, преемственность – для большинства утилитарных задач всё это, увы, оказалось избыточным. «Симплификация человека» в итоге плохо отражается на самой практической деятельности (в качестве примера, можно упомянуть нынешний спрос на специалистов из бывшего СССР, получивших более разностороннюю подготовку в сравнении с прагматизованной западной). В теле цивилизации прагматизм ведет себя как «червь» или «троянский вирус», подрывающий и расстраивающий основания системы. «Человеческий тип, который формируется современной «моралью успеха», – замечает А.Панарин, – неспособен обеспечить надежную работу общественных институтов. Постоянно пребывая в опасении что-то передать, сделать лишнее, вложить без отдачи, этот тип не столько действует, сколько ищет тех, кто в простоте своей сделает за него».

Доктрина прагматизма формально лояльна по отношению к религии. На философском уровне она представляет собой развитие идей агностицизма и деизма. Человек ничего не знает о том, что такое духовность, лучшее и худшее, не может рассуждать и о принципах и идеалах, общих для всех, но только заботится о том, как и что делает. Нравственно то, что помогает людям устраивать их проблемы, приносит успех «здесь и сейчас». Большая часть реформ в религиозных сообществах в ХХ в. имеет поэтому отчетливый привкус прагматизации. Общим местом становится поиск эффективного свидетельства и стремление к успешности конкретных лиц и сообществ. Последствия этого оказываются весьма драматическими, поскольку главную особенность религиозных систем всегда составлял антиутилитарный пафос. В традиционной трактовке, священные вероисповедные принципы должны отстаиваться верующими несмотря ни на что, вопреки обстоятельствам. Последнее особенно характерно для христианства. Евангелия рисуют картину острого конфликта между проповедью Христа и эмпирическим мышлением окружающих, представляющим ту или иную форму приспособления к земной действительности.

– Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую.

– Господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая? Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?

– Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.

– Господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать.

От Иоанна 4, 5-27.

Ответ на проблему практической пользы выглядит вполне однозначным: «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мк. 8, 36). Последующая история мученичества и монашеского аскетического движения до предела заостряют противоположение вероисповедных принципов с земными удобствами и целесообразностью. Постулаты мирского «здравого смысла», обыденного сознания непрерывно критикуются и опровергаются с позиций евангельской аксиологии. Напротив, церковное учение не обнаруживает обеспокоенности по поводу возможной непрактичности христиан и отсутствия у них настроя на успех в обществе. По крайней мере, всё это не настолько заметно, как в нынешней подаче. Опасения по поводу теплохладности, возможного компромисса и потери принципов у отцов Церкви всегда перевешивают.

Перемена интенций в церковном сообществе отмечается с началом 2000-х. В этот момент, на фоне формирования массового общества западного типа в России начинается активная рецепция прагматической идеологии. Усиливается роль социальной идентификации. Православные всё чаще осмысливают себя в координатах общественных процессов . В соответствии с этим в церковной психологии постепенно начинает вызревать такая же революция прагматизма, какую пережили ранее религиозные сообщества Запада. Манифест «Православным пора почувствовать вкус к карьере» являет один из наиболее отчетливых примеров. Хотя и без этого умение добиться своего, удачливость, амбициозность, публичность, антрепренерские способности постепенно замещают представления о добродетели и духовном авторитете. На уровне общего сознания закрепляются тезисы о социализации, необходимости христианину быть успешным и занимать в обществе высокое положение, о скорейшем переводе церковной жизни на рельсы эффективного пиара и менеджмента .

Попытки привнести элементы прагматики в церковную действительность расцениваются как свежие и смелые. Большие надежды, в том числе на высоком уровне, возлагаются на профессионализацию церковных служений. В условиях, когда традиционные иерархические связи, этика жертвенности и долга переживают кризис, очевидна необходимость в побудительных мотивах. С большой вероятностью поэтому церковные процессы будут двигаться по пути инструментализации («Для решения задачи необходимы: идея, кадры, деньги»). Взамен апелляций к консервативному смыслу идейную базу составит прагматика, различные способы поощрения личных амбиций в соответствии с логикой laissez-faire. Священник Владимир Вигилянский: «Церковное общество наполнено большим количеством инициативных людей – и среди духовенства, и среди мирян. Надо только дать им возможность проявить эти инициативы» .

В современных условиях, тем не менее, прагматизм не придумывается нами заново, а указывает на вполне определенный образ. Для начала важно уяснить, как соотносятся между собой прагматика и христианские убеждения. Можно ли быть хорошим православным и последовательным прагматиком в одно и то же время? Не получится ли, человек окажется преуспевающим деятелем и членом социума в первую очередь и уже после всего, по остаточному принципу – добрым христианином и человеком Церкви? Облик христианства в истории формировался на своих основаниях, и в системе утилитарного детерминизма он видоизменяется. Рассуждая о смене вех, следует иметь в виду, что таковые обязаны быть достаточно широкими для того, чтобы учитывать всё многообразие наследия и достаточно строгими, чтобы предвидеть вероятные последствия прагматизации отношений. Организационная и деятельностная составляющие для Православия никогда не занимали центрального места. От отцов периода Вселенских соборов Церкви достался богатый интеллектуальный аппарат, основанный на классических категориях. Сложнейшее богословие Троичности и природ Христа, филигранные формулировки догматов… Очевидно, с точки зрения прагматики всё это – малополезная трата времени, игра слов, обременяющая эффективную деятельность. Новые функциональные версии церковности предоставляет простор популистским переложениям, обывательскому ratio, которое на сей раз не имеет отношения к простоте ума и условий, но с пренебрежением смотрит на любую теорию с позиций «жизненного реализма». Вопреки мнению о том, что недостаточный культурный уровень идет от архаики т. н. «народного православия», «православие прагматиков», считающееся современным, нередко демонстрирует еще больший примитивизм представлений.

Исконное христианское мировосприятие – органическое, пластичное, художественное, со вниманием к символике, иносказательному подтексту. Начало этому полагает язык евангельских иносказаний и притч. Исследователь патристики архимандрит Киприан (Керн) в свою очередь замечает: «Видимый мир святыми отцами ощущался как отсвет и отзвук иного невидимого мира. Мир явлений, внешняя природа, человек были для них только прозрачной оболочкой иного мира, отражением иных непреходящих реальностей». Такое же символическое, мистериальное значение имеет и Литургия, которая становится катастрофой в аспекте прагматики. Как не приносящая видимых вещественных плодов, оставляется молитва. Усечению подвергается экзистенциальный ряд – обширная феноменология эмоций, желаний и состояний сердца. Традиционно важным для христианской аксиологии было качество помыслов. «Всякое дело, которое вы делаете, велико ли оно или мало, есть восьмая часть искомого, а сохранить свое устроение есть семь восьмых» (Авва Дорофей). Прагматизм, напротив, готов отдать 7/8 в пользу практической результативности. Последнее обстоятельство делает установку на внешний успех прямой противоположностью Евангельскому и святоотеческому образу мысли, а церковность – декоративным прикрытием для амбиций, имеющих мало общего с верой.

Нет нужды преуменьшать значение в жизни делового настроя, активности, рационального и упорядоченного способа ведения дел. Степень организованности у нас зачастую недостаточна, так что напоминание об этом является полезным для христианина и Церкви. В то же самое время, в дискуссиях по теме «эффективного менеджмента» заметно нечто большее. В общественном обиходе прагматизм давно перерос рамки делового здравомыслия. Для современности он представляет культовое направление, часть большого секуляризованного проекта, и уже в таком, сильно фетишизированном виде прагматические установки переносятся на церковное поле. Притом, что практическая ценность прагматической идеологии, как уже пояснялось, сомнительна. Маловероятно, чтобы прагматический взгляд способствовал росту профессионализма. Произвол частного мнения также не лучшим образом сказывается на уровне личностного развития, координации и ответственности.

В прагматизме необходимо видеть болезнь духа, одного из демонов современности, досаждающих Церкви Христовой. Стереотипы прагматизма распространены и живучи. Православные богословие и катехеза в результате встают перед необходимостью отстраивать специальную антипрагматическую линию и защищать христианский образ от насилия утилитаристских стандартов. Искушение прагматизмом еще более ясно подчеркивает содержание христианского подвига, состоящего в предпочтении веры эмпирическим пользам и выгодам, в сохранении неформального отношении к жизни. «Иудеям соблазн, эллинам безумие», «Credo, quia absurdum est» для христианина в современных условиях приобретает характерное звучание: верую, поскольку не прагматично…