Как дюфастон влияет на ХГЧ?

В тот же день, когда тест — наконец-то! — показал две полоски, я собрала сумку в больницу и стала ждать беды.

Беременность, завершившаяся родами, роды, завершившиеся рождением живого жизнеспособного ребенка, для меня до сих пор скорее исключение, чем правило. И еще — великое везение.

Мне повезло. Хотя сумка себя оправдала — в семь недель закровило, и я обреченно подумала, что мой кошмар повторяется в третий раз.

***

Моя первая беременность закончилась самопроизвольным выкидышем на сроке пять недель — я едва успела сделать тест и сходить на УЗИ, подтвердившее положительный результат. Причину выкидыша врачи не установили.

Во второй раз все было так же, да не так, и оттого еще непонятнее, еще трагичнее: положительный тест, УЗИ, недолгая радость — и бурая мазня в пять недель. На повторном УЗИ, которое делала в известной в городе частной клинике, равнодушно диагностировали замершую беременность и тут же предложили записаться на медикаментозное прерывание как на какую-то рутинную будничную процедуру. Я отказалась, начала пить дюфастон и сдавать ХГЧ в динамике: второй показатель меньше первого (падает?!), третий больше второго (растет?!). Интернет утверждал, что подобные скачки ХГЧ невозможны. Наверное, была ошибка лаборатории. Но мне хотелось верить в возможность невозможного. В то, что беременность развивается. В то, что малыш жив. Я сделала еще два УЗИ в других клиниках, и оба они показали сердцебиение плода.

Я успела встать на учет в женскую консультацию. Я месяц балансировала на грани, купируя то и дело начинающееся кровотечение ударными дозами гормонов, игнорируя явно плохое самочувствие и тревожные симптомы, выискивая на женских форумах обнадеживающие истории о том, как «у одной девочки тоже тянуло живот и поясницу, а сейчас ребеночку два годика».

На очередном приеме в консультации я пожаловалась на боли и кровянистые выделения. Гинекологиня отмахнулась: «Пустяки, гематомочка выходит». Через три дня после этого, на девятой неделе беременности, боли стали нестерпимыми, кровотечение усилилось, и я вызвала-таки скорую, хотя до последнего отказывалась это делать, суеверно полагая, что если скорая и больница, то значит — все, конец, ноль шансов. Как и в первый раз, когда ехала в больницу на сохранение, а оказалось, сохранять уже нечего.

«Сохранять нечего», — подтвердил худшее врач. Кажется, в его интонации просквозил легкий оттенок сочувствия. И, как в первый раз, было выскабливание, тяжелая после наркоза голова, тоска, пустота, больничная палата, где даже койки стояли в том же порядке, как в первый раз, и я снова лежала слева у окна. И снова врачи не смогли назвать причину. Дурное дежавю.

***

После второго выкидыша я год не могла забеременеть. Получилось, как, наверное, всегда в таких случаях бывает, в том цикле, когда уже не ждала, уже почти смирилась со своей бездетностью — все-таки и анамнез, и возраст: мне 41, мужу 57… Но беременность наступила. Моя третья беременность после двух перинатальных потерь.

И именно эти потери во многом определяли эту беременность.

Теперь я действовала от противного. Я не стала делать УЗИ, поскольку на собственном опыте уже сильно сомневалась в его безвредности на ранних сроках. А чтобы контролировать ситуацию, в течение полутора месяцев дважды в неделю сдавала ХГЧ, причем поначалу сразу в двух лабораториях, чтобы исключить ошибку — количественные показатели в одной и в другой лаборатории различались, но динамика была одинаково хорошей — ХГЧ рос. Я не торопилась вставать на учет в консультацию, оберегая себя от лишнего вмешательства. Не спешила рассказывать о том, что беременна, родным и подругам. А еще я дала себе слово, что больше уж точно никаких «если что, дома отлежусь, таблеточки попью» — при первых же признаках неблагополучия сразу вызываю скорую и еду в больницу, и заранее собранная больничная сумка дождалась своего часа.

Пожалуй, именно в больнице в моем сознании наступил перелом, и я допустила робкую мысль, что моя беременность может закончиться чем-то иным, кроме выкидыша. Ведь кошмар не повторился, и теперь я действительно лежала на сохранении, а через десять дней выписалась с напутственным пожеланием лечащего врача «наслаждаться беременностью».

***

Но наслаждаться у меня не получилось. У меня не было подчеркивающих живот «беременных» платьев и «беременных» фотосессий в «беременных» платьях. Мне не хотелось в три часа ночи клубники или еще чего-нибудь эдакого. Меня даже не особо тянуло на солененькое и почти совсем не тошнило. Я не развлекала себя рисованием смайлов на пузе. Я не пела песенки своему «пузожителю». Да и этим умильным словечком я его — а точнее, как позже выяснилось, ее — не называла. Я и не разговаривала с ней толком и живот почти не гладила. О чем сейчас, конечно, жалею. Но тогда мне было не до того.

Тогда я боялась.

В очереди на первый скрининг я тряслась от страха. Меня нимало не пугал синдром Дауна. Ставили один к двухстам пятидесяти. Казалось: да хоть один к одному! Моим единственным вопросом к узисту был: «Живой?».

Я напрягалась и едва дышала от страха, когда гинеколог на осмотре искала сердце моей малышки допплером — всякий раз думала: а вдруг не найдет? Вдруг сердечко не бьется?

В начале третьего триместра я сделала УЗИ-фотографию доченьки, чтобы «в случае чего осталась хотя бы фотография».

У меня начиналась паника, если я долго не чувствовала шевелений ребенка — я слишком много читала о замирании плода и на двадцатой, и на тридцатой, и даже на тридцать восьмой неделе беременности. И даже будучи беременной я испытывала гораздо больше интереса и эмпатии, читая истории перинатальных потерь, нежели сайты для «беременяшек».

Я так опасалась преждевременных родов и убеждала дочку, что «нужно еще посидеть в животике», что переходила ПДР. Схватки начались на сорок первой неделе и продолжались девять часов. Но шейка матки так и не раскрылась. Сделали экстренное кесарево. И даже когда доченьку достали, она закричала и мне ее показали, я не «выдохнула».

После операции девочку унесли в детское отделение, меня перевели в реанимацию. Конечно, не терпелось рассказать о рождении дочери родственникам и друзьям, опубликовать, как это сейчас принято, пост в соцсетях. Но я ждала несколько часов, пока малышку принесут на кормление — чтобы уж точно быть уверенной, что она жива, что с ней все в порядке. Заявлять о ней миру и принимать поздравления раньше казалось преждевременным.

Так же, как слишком преждевременными казались поздравления во время беременности, — на них я отвечала специально заготовленной фразой: «Поздравлять рано. Пусть сначала родится. Потому что попытка не первая, и бывает по-разному». Большинство эти слова отпугивали. Но находились те, кто отваживался продолжить разговор, и таким собеседникам я была благодарна.

Да, перинатальные утраты очень сильно влияют на последующую благополучную беременность. Но есть и обратная связь: благополучная беременность как будто легализует предшествующие утраты, дает право снять табу и говорить о том, о чем говорить не принято.

Согласно медицинской статистике, примерно четверть всех клинически установленных беременностей заканчиваются самопроизвольными выкидышами или замираниями. Беда касается многих. Но поговорить о ней получается мало с кем. С самыми близкими — и то не всегда.

Мой первый выкидыш произошел, когда еще была жива моя мама. Мамы нет несколько лет, а у меня до сих пор огромное сожаление, что я не решилась завести с ней разговор о моем первом ребенке, и обида — что она сама не разговаривала о нем, делала вид, будто ничего не было. По совпадению, которое вовсе не кажется случайным, она умерла в день моей тогдашней предполагаемой даты родов — в день рождения своего не рожденного внука, в год, когда ему исполнилось бы пять лет. Ее смерть, разумеется, тоже стала неизбывным горем, ничуть не меньшим, чем потеря ребенка (хотя как тут сравнивать?). Но это горе переживалось все-таки легче оттого, что его можно было проговорить и так разделить с другими.

Горевание по поводу смерти человека, который жил, никем не ставилось под сомнение, у всех находило отклик. Горевание по поводу смерти человечка, который не родился и не жил, вызывало, как правило, недоумение. Самый частый совет, который я слышала: «Забудь!». Притом что забывать я как раз не хотела.

Но ни в ком не встретив сострадания, я словно и сама поверила, что случившееся со мной того не стоит, что нужно притвориться, будто я и вправду «забыла», а вспоминать можно только про себя, в кромешном молчании, не вслух.

Должен был произойти второй выкидыш, чтобы я позволила себе нарушить молчание и заговорить о детях хотя бы с мужем. Он поначалу тоже не поддерживал эти разговоры, сопротивлялся довольно агрессивно. Но мне, пусть не сразу, удалось объяснить, насколько это важно — проговаривать, оплакивать, отгоревывать, одним словом, помнить. И как-то ритуализировать нашу память.

В память о малышах мы купили плюшевые игрушки и посадили комнатные растения. Мы стали отмечать даты ухода и несостоявшиеся ПДР. Мы вместе прочли книгу Анны Старобинец «Посмотри на него» — наверное, первое столь подробное и откровенное публицистическое высказывание на закрытую тему перинатальных потерь. А позже я узнала о благотворительном фонде «Свет в руках», который помогает родителям, столкнувшимся с перинатальной утратой, и проводит для них группы психологической поддержки, я пошла на группу поддержки в своем городе, в группе оказалось двое психологов и я — одна — единственная участница, но это тоже была возможность говорить и помнить — возможность, которой мне так не хватало.

Наконец, мы с мужем символически похоронили наших деток, оставив детские вещи в одном святом месте, где принято молиться о детях. И именно после этого — только после этого! — я смогла забеременеть в третий раз! И смогла начать делиться переживаниями о не родившихся детях уже не только в узком кругу семьи.

***

Однако благополучная беременность помогает не просто открыто разговаривать о беременностях неудачных. Что важнее всего, она помогает их принять. Служит их оправданием и наделяет их смыслом.

Мою дочь зовут Иволга. Когда я это пишу, ей три месяца. Здоровая, крепенькая малышка. Я смотрю на нее и понимаю, что не хочу никакого другого ребенка — только эту девочку, которая смешно морщится, когда чихает, надрывается от крика, если не может заснуть, старательно учится переворачиваться на животик, сосет кулачки и говорит «Э-э-э». И вместе с тем я понимаю, что если бы родились мои старшие дети или кто-то один из них, ее, скорее всего, не было бы. А значит, смысл их гибели — в ее рождении.

Когда она подрастет, я обязательно расскажу ей о старших братьях (я чувствую, что это были мальчики). Я хочу, чтобы она знала: они любили ее так сильно, что отдали за нее свои жизни.

А напоминанием о них пусть станут фигурки двух ангелов, которые сейчас висят над ее кроваткой. Я заказала их у одной художницы. В руках ангелы держат маленькую лялечку в розовых пеленках, а на ангельских крыльях написаны имена: у одного ангела — Гена, у другого — Сережа. Так я хотела назвать своих мальчишек: первого — в честь моего отца, Геннадием, второго — в честь его отца, моего мужа, Сергеем. Я надеюсь, что эти ангелы как талисман останутся с дочкой навсегда и всегда будут хранить мою такую выстраданную, долгожданную девочку.

Беременная женщина должна регулярно сдавать больше количество различных анализов. В том числе и анализ на ХГЧ. Такие меры необходимы для того, чтобы вовремя заметить возможные отклонения. Только сверив результаты исследований и нормальные показатели, специалист может оценить, насколько благополучно проходит процесс вынашивания плода.

Однако иногда эти показатели отличаются. Причины данного явления могут быть разными. Нередко они связаны с употреблением Дюфастона.

Действие

Чтобы понять, может ли повлиять Дюфастон на ХГЧ, нужно сначала разобраться в понятиях. Это очень важно, так как многие пациенты без медицинского образования путаются в них. Например, некоторые женщины думают, что Дюфастон содержит ХГЧ, однако это не так.

Дюфастон – это препарат, в состав которого входит искусственный прогестерон. Он назначается женщинам, у которых имеется дефицит данного гормона в организме. Изначально он способствует зачатию, а уже после его наступления – помогает женщине выносить плод.

Например, при повышенном тонусе матки прогестерон окажет на нее расслабляющее действие и тем самым позволит эмбриону развиваться максимально гармонично. Также он сдерживает рост мышечных волокон матки, уменьшает силу сокращений органа. Дюфастон практически не имеет побочных эффектов и поэтому он полностью безопасен для женщины и ее ребенка.

Во избежание различных проблем пациентка всегда должна предупреждать врачей о том, что она принимает синтетический прогестерон, так как он может не сочетаться с другими лекарственными средствами и искажать на результаты некоторых анализов. По этой причине многие женщины задаются вопросом: «Влияет ли Дюфастон на уровень ХГЧ?».

Что касается ХГЧ – то это гормон, который вырабатывает хорион – структура, которая в итоге преобразуется в плаценту. Выработка ХГЧ начинается спустя несколько суток после оплодотворения яйцеклетки и продолжается на протяжении всей беременности. Данный гормон блокирует механизмы, приводящие к менструации, и провоцирует усиление выработки организмом эстрогена и прогестерона.

И Дюфастон и ХГЧ благоприятно воздействуют на нервную систему, снижают иммунитет (если иммунитет женщины будет работать в обычном режиме – организм может воспринять плод за чужеродный организм и направить свои силы на его уничтожение). Все это в совокупности минимизирует риск самопроизвольного прерывания беременности.

Взаимосвязь

Влияние Дюфастона на ХГЧ при беременности может быть разным. У большинства женщин уровень хорионического гонадотропина остается на прежнем уровне, однако у части пациенток все же происходят некоторые изменения. Это объясняется тем, что прогестерон частично контролируется ХГЧ.

В то же время Дюфастон является синтетическим препаратом, а это значит, что он лишь пассивно восполняет дефицит необходимого вещества. Яичники же по-прежнему продолжают вырабатывать маленькое количество прогестерона. Это приводит к тому, что при приеме Дюфастона ХГЧ начинает расти.

Именно поэтому употреблять Дюфастон во время вынашивания нужно под контролем квалифицированного врача. Несмотря на то, что ХГЧ и прогестерон являются безопасными для организма, специалист все равно должен быть внимателен. Ни в коем случае не стоит заниматься самодиагностикой и самолечением. Только медики знают точно, как Дюфастон влияет на ХГЧ и различные процессы в организме.

Несмотря на то, что влияние Дюфастона на ХГЧ может привести к увеличению количества последнего, в некоторых случаях его уровень по-прежнему остается низким. В таких ситуациях специалисты предлагают инъекционное введение гонадотропина, ведь его избыток гораздо безопаснее, нежели дефицит.

Нарушения

Несмотря на то, что Дюфастон и ХГЧ при беременности взаимодействуют, повышение гонадотропина может быть связано также с наличием в организме каких-либо нарушений.

Так, повышенный уровень гонадотропина может наблюдаться при:

• многоплодной беременности;
• гестозе или токсикозе;
• нарушениях в развитии эмбриона;
• сахарном диабете;
• наличии опухолевых процессов в организме;
• неправильно установленных сроках зачатия.

Что касается пониженного ХГЧ, то он может иметь место в таких случаях:

• внематочная беременность;
• замершая беременность;
• задержка в развитии эмбриона;
• угроза выкидыша;
• генетические нарушения у плода;
• срок беременности был высчитан неправильно.

Кроме этого не стоит исключать человеческий фактор. Так, если женщина не придерживалась правил сдачи крови, ее результаты могут незначительно исказиться. В редких случаях ошибки могут допустить и работники лаборатории. Именно поэтому при спорных результатах женщине могут еще раз предложить сдать кровь на анализ.

При повышенном или пониженном ХГЧ врач должен назначить ряд дополнительных исследований, в том числе и УЗИ. Только после этого он сможет сказать, влияет ли Дюфастон на ХГЧ в конкретном случае или виной всему какая-то патология. В дальнейшем, исходя из полученных результатов, будут приняты решения, касательно дальнейших действий.

Я здесь недавно, поэтому сейчас мельком просмотрела посты, но не нашла упоминания о таких случаях. Поэтому возможно мой пост кому-то поможет, особенно новеньким.

Я лечусь уже 2,5 года, последние полгода активно пытались зачать.

По совету врача после очередной овуляции стала пить Дюфастон до начала следующих месячных. Но мой муж работает по вахтам месяц на месяц, поэтому мне даже в голову не пришло принимать Дюф во время его отъездов.

7 января я тихо обрадовалась (тихо — потому что в свое время уже пережила выкидыш на 6 неделе), когда увидела бледную вторую полоску на тесте. Сдала кровь на ХГЧ, он низковат был, но все равно вполне свидетельствовал о беременности. 10 января начались странные коричневатые выделения. Я забила тревогу и на скорой укатила в больницу. На узи плодного яйца в матке не обнаружили, зато что-то нашли в левой трубе, напугали внематочной беременностью и уже практически отправили меня на операцию, но решили подождать 2 дня, чтобы срок стал больше и можно было что-то увидеть на узи. Сегодня ночью начались месячные, на узи внематочная не подтвердилась, ХГЧ не вырос и меня выписали.

В итоге с таким чередованием приема-отмены Дюфа я устроила себе задержку 7 дней, обнадежила себя ложными двумя полосками и чуть не попала на операцию, в результате которой могла лишиться трубы. Грустно думать, что уже как будто все знаешь, и в итоге так себе навредить. Теперь ближайшие 3 месяца буду пить ОК, чтобы восстановиться.

Зато теперь знаю, что Дюф нельзя пить как попало, что он может повышать ХГЧ и делюсь этими знаниями с вами.