Что происходит при химиотерапии?

Онкологическое заболевание не является приговором, и процент выздоровевших ежегодно увеличивается. Но лечение представляет собой настоящее испытание для организма, с которым не каждый может справиться. Пациент, прошедший через химиотерапию, нуждается в серьезном уходе и заботе.

Когда необходимо обратиться за помощью после лечения онкозаболевания

Онкологические заболевания имеют сложную классификацию, так как подразделяются по зоне поражения, степени тяжести, происхождению, локации распространения. Но и простому человеку, не имеющему медицинского образования, хорошо известны такие словосочетания как «злокачественное образование», «онкологические очаги», «раковая опухоль». Эти понятия способны у любого «выбить почву из-под ног», ведь по статистике, каждая российская семья имеет хотя бы одного родственника, скончавшегося от онкозаболевания.

Пациенты, победившие рак, хорошо знакомы с симптоматикой и первыми его проявлениями, поэтому эти люди отлично знают, когда необходимо обратиться за помощью после лечения онкозаболевания. Восстановление после химиотерапии и другие реабилитационные мероприятия не исключают постоянного контроля за состоянием больного в стадии ремиссии.

Помощь, которая может понадобиться после лечения онкологии, заключается не только в заботе о пациенте и оказании ему максимального внимания, но и в постоянном контроле анализов, учете результатов обследования. Опрос среди женщин, у которых обнаружили рак молочной железы, показал, что одним из симптомов возвращения недуга может стать головокружение и тошнота. А это можно считать первой необходимостью обращения за помощью после лечения онкозаболевания.

Сложно сказать, когда наступит такой момент и наступит ли вовсе, но восстановление после химиотерапии предполагает такую реакцию организма на пережитый стресс. Причиной, по которой больной может и должен обратиться за помощью в медучреждение после лечения рака, является рецидив или подозрение на него. Важно помнить, что любого рода онкологическое заболевание, выявленное на ранней стадии, поддается лечению эффективней, чем запущенный процесс.

Выпадение волос после химиотерапии

Здоровые клетки организма имеют свойство делиться (как и раковые), поэтому уменьшая рост онкоклеток препараты, входящие в состав химиотерапии, сокращают также рост нормальных клеток. В связи с чем волосяные фолликулы теряют питательные вещества, истощаются, ломаются и вскоре вообще выпадают.

Процесс выпадения волос начинается локально, с отдельных участков, постепенно приобретая масштабы диффузной алопеции, что приводит к выпадению волос целыми прядями. Все, что может предполагать восстановление после химиотерапии, касается и ухода за кожей головы, волосами.

Важно знать, что любые процедуры по улучшению состояния волос будут эффективны не раньше, чем через полгода после окончания лечения. Так как восстановление организма после химиотерапии является процессом длительным и сложным, а лечебные препараты и средства подбираются индивидуально каждому пациенту, рассчитывать на роскошную шевелюру можно не раньше, чем через два-три года после лечения.

Случаи из медицинской практики

Удивительно, но не все пациенты теряют волосы. На это влияют разные факторы:

• количество курсов химиотерапии;
• возраст и иммунитет больного;
• «агрессивность» препаратов.

Существуют химические препараты, применение которых практически не затрагивает волосяные фолликулы. Но есть и более «агрессивные» средства, которые способны через несколько сеансов оставить больного практически без волос, причем по всему телу. Как правило, такие препараты оставляют пациента даже без ресниц и бровей, не говоря уже о других частях тела. Поэтому восстановление после химиотерапии при онкологии важно осуществлять комплексно, не обходя вниманием ни психологическую составляющую здоровья, ни эстетическую.

Так как восстановление волосяного покрова длится долго, некоторые пользуются услугами салонов красоты по подбору парика из натуральных волос. Конечно, это сложно назвать полноценной заменой, но тем не менее, не требует постоянной носки платка или косынки.

Кому нужна реабилитация после химиотерапии

Несмотря на высокий уровень современной медицины, лечение химиотерапией злокачественных образований не обходится без последствий для организма. Поэтому, отвечая на вопрос «кому нужна реабилитация после химиотерапии» можно ответить: «всем без исключения больным». Каждый, кто перенес этот тяжелый, опасный для жизни недуг, нуждается в реабилитации. Чем старше пациент и чем меньше иммунитета сохранилось в результате медикаментозных манипуляций, тем больше этому человеку необходима помощь специалистов по реабилитации после онкологии.

Гендерные виды рака несут в себе разное направление восстановительных процедур, к таким относится рак половых органов женщин (включая молочную железу) и рак половых органов мужчин. В этих случаях очень важным аспектом лечения является помощь психологов. Грамотный подход к пациентам, утратившим репродуктивное здоровье, должен заключаться в создании душевного покоя и поисков разрешения проблем, связанных с отсутствием возможности зачатия.

Людей с пошатнувшимся душевным состоянием много. Почти каждый, кто встает с кушетки после лечения, чувствует себя обреченным, ненужным, бесполезным. Это состояние подавленности ухудшается физическим самочувствием. В связи с этим, восстановление после химиотерапии при онкологии является одним из этапов лечения, даже, если больной достиг ремиссии.

Какие изменения после химиотерапии нуждаются в восстановлении?

Химиотерапия является эффективным методом борьбы с раковыми клетками. Но поражая злокачественные образования, химические препараты наносят вред и здоровым клеткам, требующим восстановление организма после химиотерапии. Затрагивая каждый участок организма, терапия при онкологии наносит разрушительный удар по всем без исключения органам.

К последствиям химиотерапии можно отнести:

• выпадение волос;
• ломкость ногтевых пластин;
• тошноту, головокружение;
• обморок;
• высокую температуру;
• усталость, подавленность;
• слезоточивость;
• появление геморроидальных узелков.

Часто наблюдается и голосовые изменения от хрипоты, до потери голоса (временной).

Уничтожение злокачественного образования – слишком масштабный процесс, влекущий за собой смерть отдельных здоровых клеток. Вот почему реабилитация после химиотерапии нацелена на полное восстановление организма.

Особенности восстановительного процесса

Для того чтобы избежать продолжения угнетения клеток организма, врач индивидуально подходит к выбору схемы лечения. Одно можно сказать абсолютно точно – целью такого лечения станет восстановление органов и систем человека в следующем порядке:

• гемостимулирующая терапия, а также восстановление костного мозга;
• восстановление поврежденных клеток;
• комплексное лечение печени. Как фильтр именно этот орган страдает больше других, подвергаясь воздействию токсинов. Врачи назначают гепатопротекторы, чтобы уменьшить ущерб для клеток печени;
• иммунотерапия. Это восстановительный процесс, связанный с поддержанием иммунитета и возобновлением нормализации обменных процессов;
• восстановление процессов ЖКТ. Расстройство желудочно-кишечного тракта часто связано с гибелью многих полезных микроорганизмов, создающих нормальную микрофлору. Возрождение полезных бактерий необходимо для правильной работы этой системы;
• работа психолога над моральным самочувствием пациента.

Как видно, восстановление после химиотерапии необходимо, так как вернуть организм в «рабочее» состояние – значит преодолеть часть пути навстречу к прежней жизни.

Реабилитация после химиотерапии до трудоспособного состояния

Из-за того, что в кровь с химическими препаратами попадает много токсинов, трудновыводимых из организма, процесс полного выздоровления затягивается. Реабилитация после химиотерапии до трудоспособного состояния в условиях современной клиники проходит быстрее и эффективнее, нежели дома.

За время лечения организм несет потери, поэтому важно создать условия для обратного процесса. Индивидуально подобранная схема восстановительного лечения дает шанс пациенту вернуться к полноценной жизни. К тому же, чем эффективнее методика лечащего врача, тем меньше вероятность рецидива.

Возможность приступить к своей повседневной работе – огромный шаг после пережитого заболевания. Если возникновение тошноты или головокружения преследуют вас, пусть даже с редкой периодичностью, то это означает, что восстановление после химиотерапии при онкологии не завершено, выходить на работу с подобным самочувствием нельзя.

Онкологическое заболевание является одним из самых опасных для жизни человека состояний. К сожалению, как бы ни работали ученые в этом направлении, эффективность лечения рака не достигла 100% успеха. Тем не менее, квалифицированные специалисты помогают практически всем, кто обратился за помощью на ранних стадиях болезни.

Онкологический центр «София» занимается лечением пациентов с заболеваниями разной степени тяжести. Клиника не только предоставляет услуги по ведению онкобольного от начальной стадии лечения, но и осуществляет восстановление после химиотерапии при онкологии.

Центр «София» оснащен новейшей техникой европейских производителей. Доверившись знаниям и опыту врачей-онкологов, вы получите максимально возможную помощь в борьбе со злокачественным образованием и последующую реабилитационную поддержку.

Обнаружение рака увеличивается в пожилом возрасте, средний возраст постановки диагноза 67 лет, средний возраст смерти больного раком 73 года. 25 % впервые выявленного рака приходится на возраст 65-74 года, 22 % на возраст 75-84 года, 7,5 % на возраст 85 лет и старше.

Методами лечения опухолей являются хирургический, лучевой, химиотерапия, гормонотерапия, биологическая терапия.

Химиотерапия — лечение злокачественных опухолей с помощью цитостатических препаратов, применяется с 1942 г.

Основной принцип химиотерапии — применение максимальной дозы в минимальный промежуток времени, стандартный интервал между курсами 21 день, что соответствует времени восстановления костного мозга. Оценка эффективности химиотерапии проводится каждые 2 цикла.

В связи с тем, что цитостатики обладают неспецифической активностью, их использование приводит к побочным эффектам. Дозу цитостатиков поэтому вынуждены уменьшать с учетом наличия и выраженности побочных эффектов. При этом следует сказать, что уменьшение дозы на 20 % снижает эффективность лечения на 50%.

Нервная система

Такие препараты как ифосфамид, кармустин, мехлоретамин, этопозид, дакарбазин вызывают энцефалопатию, спутанность, галлюцинации, судороги, головокружение. Эти побочные эффекты сильнее проявляются в пожилом возрасте, особенно у больных страдающих деменцией, нарушением мозгового кровотока. Ухудшение когнитивных функций может сохраняться до 2 лет по окончании терапии.

Сердечно-сосудистая система

Осложнения антинеопластической терапии играют важную роль в течении сердечно-сосудистых и легочных заболеваний у пожилых людей. Например доксорубицин вызывает дозозависимую застойную сердечную недостаточность (ЗСН), доксорубициновая токсичность может проявится в течение 10 лет. Токсичность препарата усиливается в пожилом возрасте из-за высокой частоты ишемической болезни сердца

(ИБС). ИБС встречается у 20 % после 65 лет, у 25 % после 70 лет и у 30 % после 80 лет.

Паклитаксел вызывает бессимптомную брадикардию, атрио-вентрикулярный блок, желудочковую тахикардию. В пожилом возрасте, когда автономная ткань сердца замещается на соединительную ткань и жир, применение паклитаксела увеличивает вероятность появления предсердных аритмий и блокад.

Дыхательная система

Легочные инфильтраты, альвеолит и фиброз вызывают блеомицин, метотрексат, бусульфан. У пожилых людей к моменту начала химиотерапии существует ухудшение респираторной функции, которое выражается в снижении комплайнса грудной клетки и потере легочной эластичности, что располагает к коллапсу мелких дыхательных путей с ухудшением альвеолярной вентиляции и появлению воздушных ловушек.

Пищеварительная система

Тяжелый эзофагит встречается после дактиномицина, блеомицина, цитарабина, даунорубицина, 5-флуороурацила, метотрексата, винкристина. Течение эзофагита в пожилом возрасте осложняется уменьшением мышечного слоя пищевода, атрофией его слизистой оболочки, снижение активности перистальтических сокращений пищевода.

Метотрексат, циклофосфамид, 5-флуороурацил вызывают язвенные поражения желудка, 12-перстной кишки, сегментарный колит, быстро развивающийся язвенный колит. Тяжелую диарею вызывают 5-флуороурацил, иринотекан, интерлейкин-2, топотекан. Случаи непроходимости возникают после применения винкристина. Развитию этих осложнений в пожилом возрасте содействуют снижение секреторной активности и перистальтической активности желудка, снижение плотности капиллярной сети желудка, атрофия миелиновых волокон нервного аппарата желудка, снижение перистальтической активности толстой кишки.

Метотрексат вызывает печеночный фиброз, а митомицин вызывает печеночный некроз. Вероятность этих осложнений в пожилом возрасте повышается поскольку у пожилых людей отмечено уменьшение массы печени вызванное снижением числа гепатоцитов, нерезко выраженный портальный фиброз, развитие стеатоза печени. Печеночный кровоток к 75 годам снижается на 40 %, на 50 % уменьшено образование желчных солей и желчеток. Снижена также активность микросомального окисления в печени и ее антиоксидантные возможности.

Мочевыделительная система

Цисплатина и цитарабин вызывают тубуло-интерстициальный нефрит, карбоплатина приводит к ОПН, после применения семустина и кармустина ухудшение функции почек сохраняется до 3 лет после терапии. Осложнениям химиотерапии в пожилом врзрасте содействует то, что к 85 годам около 40 % нефронов становятся склеротичными, а СКФ к 80 годам падает на 45 %.

Циклофосфамид вызывает гипонатриемию, которая наслаивается на снижение способности к консервации натрия почками в пожилом возрасте и приводит к явлению дегидратации у пожилых людей. К тому же с возрастом снижается ощущение жажды (изменяется осморецепторная функция гипоталамуса).

Сосудистое поражение почек у пожилых, вызванное митомицином, блеомицином, цисплатиной, циклофосфамидом, более вероятно из-за падения почечного кровотока почти на 50 %.

Заключение:

Химиотерапия, проводимая по поводу онкологических заболеваний, у больных пожилого и старческого возраста вызывает осложнения по силе и длительности превосходящие осложнения встречающиеся у молодых пациентов, поэтому важно подготовится к проведению курса противопухолевого лечения: например, провести профилактику осложнений ИБС, аритмии, противоязвенную терапию, профилактику бронхо-легочных осложнений, профилактику почечной и печеночной недостаточности и пройти дополнительное лечение в промежутке между курсами химиотерапии.

Второго июня активистки в сфере онкологии впервые организовали Cancer Survivors Day — день тех, кто выздоровел/пострадал от рака. Для этого в семи городах Украины прошли праздничные пикники, куда приглашали не только людей, находящихся в ремиссии, но и тех, которые лечатся сейчас. Чтобы привлечь внимание общества и поддержать онкопациентов, люди делились своими историями выздоровления в фейсбуке под хэштегом #MyCancerStoryUa. Таким образом они хотели донести, что жизнь после рака существует. Практика празднования Cancer Survivors Day позаимствована из США, где его отмечают в течение последних 30 лет.

По данным Минздрава, сейчас на учете находится почти миллион украинцев с онкологической патологией, которые успешно прошли лечение и находятся в ремиссии.

Громадское рассказывает истории троих людей, которые после выздоровления от рака столкнулись со следующей проблемой — реабилитацией и возвращением к обычной жизни.

Ирина Иванчук, 22 года в ремиссии

Помогли группы поддержки в 98

Ирина соглашается поделиться своей историей в присутствии психолога. До этого женщина рассказывала о своем диагнозе только в группах поддержки для онкопациентов, куда ее приглашают регулярно. Поэтому очень волнуется перед камерой.

Ирине — 57 лет, она живет в Житомире. В 1997 году ей поставили диагноз «рак молочной железы».

Женщина перенесла две операции и прошла курсы лучевой и химиотерапии. В течение следующего года Ирина не могла поверить, что будет жить. Ей не хватало поддержки и общения с людьми, которые тоже прошли лечение. Тогда врач пригласил ее в группу поддержки, где собирались женщины, которые были в ремиссии 15 лет и больше. «Когда мы встречались в группах, мы праздновали дни рождения, песни пели, шашлыки делали. Мы начали сами говорить, к больным приходили. А потом нас начали приглашать в другие города, чтобы мы рассказывали свои истории. Мне в жизни очень повезло. Я была в таком окружении, где не чувствовала себя больной. Я была как все — работала, воспитывала двоих дочерей и старалась не думать о раке».

Рак молочной железы — одно из лидирующих онкологических заболеваний. Несмотря на то, что медицина постоянно развивается, в России с лечением онкологии дела обстоят пока не очень хорошо: например, нет процедуры скринига на обязательном уровне, которая позволяет выявить рак на ранней стадии, когда еще нет внешних симптомов. Большинство людей обращаются к врачам, если испытывают сильные болевые ощущения: как правило, эта боль связана с большим размером опухоли и поздней стадией развития рака.

Несмотря на это, шанс вылечиться или получить поддерживающую терапию есть. Саша Сабанцева рассказала нам, как узнала о своем заболевании, кто помог ей выстроить правильное лечение и как изменилась ее жизнь после онкологии.

О диагнозе

Мой молодой человек (уже муж) нащупал у меня достаточно большую шишку в груди. Я подумала — фигня какая-то. Наверное, нужно просто сходить проверить. Я пошла к платному доктору, который посмотрел результаты УЗИ и анализ пункции, и он не заметил признаков онкологии, хотя мне казалось, что врач он хороший. Сказал, что это доброкачественная опухоль и нужно сделать операцию. Этим он меня успокоил.

Я вообще человек-трус, и в итоге я прогуляла еще полгода. У меня к этому моменту заболели лимфоузлы в подмышечной впадине со стороны груди, где было уплотнение. Я собралась с духом, начала собирать анализы на операцию, чтобы мне удалили опухоль. Пришла уже к новому врачу, которая мне предложила сделать еще один анализ и УЗИ. Я со спокойной душой сдала анализы, врач сказала прийти через несколько дней, когда придут результаты.

Помню — мы идем с подругой в больницу за результатом анализов, и я пошутила — наверное, это рак. Мы посмеялись. К врачу я пришла с мыслями, что будет обычная операция, просто вырежут уплотнение и я пойду себе гулять спокойно.

Когда я зашла в кабинет, врач спросила, пришел ли кто-нибудь со мной. Так я узнала, что у меня нашли метастаз в лимфоузле. Я, естественно, немного опешила. В фильмах очень часто такое происходит, а в жизни это совершенно не так, тебя никто не готовит к этому. Я просто села и не могла говорить, и думала — что за бред, мне всего 22 года?

Усугублялась ситуация тем, что это был День рождения моей мамы, и она знала, что я должна была поехать за анализами и сильно переживала. А я до этого момента не переживала вообще.

С этого момента все и началось. Первый день я поплакала, а потом включилась моя мама. Она позвонила подруге, та посоветовала пойти к ее знакомому врачу, заведующему отделением в онкологическом центре. Мы пришли к нему, он отправил меня на биопсию. Надо отдать врачу должное, он продиагностировал меня по полной и за короткий срок. Наверное, в течение двух недель мне были сделаны две биопсии (это очень неприятная процедура), ПЭТ-КТ (позитронно-эмиссионная томография — прим. ред.), МРТ. За 2 недели, пока мне делали диагностику, было подозрение на метастаз в позвоночнике, провели МРТ, но там оказалась лишь небольшая грыжа.

Из результатов стало ясно, что у меня инвазивная карцинома третьей стадии. Вообще выделяют 4 стадии, и у каждой есть своя подстадия — у меня была 3а. Было очень страшно, потому что четвертая стадия — финальная и неизлечимая. Я была на грани того, чтобы онкопроцесс перешел на другие органы, а это уже не лечится, существует только поддерживающая терапия, которая позволит жить дольше на какое-то время.

О химиотерапии

Затем меня принимал химиотерапевт — очень хороший, а в этой ситуации очень важно найти грамотного врача. Нужно, чтобы твой первый врач пропускал тебя по цепочке таких же талантливых врачей, как и он сам.

Химиотерапевт подтвердил, что третья стадия — это не очень хорошо, но я молодая, есть большой запас здоровья. Но все-таки лечение будет проходить по полной. В моем случае «по полной» означало 8 сеансов высокотоксичной химиотерапии — 4 курса одним препаратом и 4 курса другим.

Через 2 недели с постановки диагноза я уже была на первом курсе химиотерапии. Когда я пришла сдавать анализы перед первой химиотерапией (перед каждым курсом берут анализ крови и мочи), у меня появилось дикое желание просто взять и убежать оттуда. Я думала, что это все происходит не со мной. Мне было так страшно, что это какая-то ошибка, которая со мной случилась и я через эту ошибку должна пройти. В этот момент мне было страшнее всего в жизни.

Все стереотипы, который навязывают нам в фильмах про рак, делают свое дело — я была уверена, что после химиотерапии люди не могут встать, их постоянно рвет, но это не так. Сейчас много препаратов, которые затупляют рвотные рефлексы. После химиотерапии я чувствовала ощущение дикого похмелья: как будто ты всю ночь пьянствовал, пришел домой под утро, тебя чуть-чуть подташнивает и есть сильная слабость — вот это про химиотерапию.

На самом деле все оказалось не так страшно, как я изначально думала. Меня за всю химиотерапию ни разу не рвало, зато был гастрит. Но это состояние можно пережить. Сейчас я считаю, химиотерапию может пережить вообще любой человек, насколько бы «дрожным», как говорит моя мама, он не был.

Пятая химия была другая, побочные эффекты были другие. К этому моменту у меня выпали все волосы, включая брови и ресницы. На пятой химии начало сильно выкручивать суставы и болеть мышцы. Но последние 4 химиотерапии прошли морально намного лучше — я знала, что это скоро закончится.

Самое сложное в процессе лечения онкологии — это химиотерапия. Это долго, больно, неприятно, много побочных эффектов, я ходила со скоростью черепахи. Если начинала ходить быстрее, я задыхалась так, что думала — сейчас помру.

Большое заблуждение, что люди худеют при химиотерапии. У всех это происходит по-разному — я набрала 15 кг. Просто потому, что я себя очень жалела и пыталась всю свою обиду заедать. Кто-то от стрессов худеет, кто-то толстеет. Вот я ко второй группе отношусь. Когда была последняя химия, на меня надавила мама, и я начала худеть с диетологом. Так больше не могло продолжаться, я не могла на себя смотреть — толстая лысая женщина с серым цветом лица. Все это прошло через истерику, потому что мне трудно было просто взять и начать худеть. У меня есть сила воли, но ее нужно доставать откуда-то из недр.

О мастэктомии и лучевой терапии

После химиотерапии была операция. У меня было несколько вариантов ее проведения: полное удаление молочной железы, частичное удаление и удаление с постановкой импланта. Мы не знали, что выбрать, потому что мы ходили к нескольким хирургам и они предлагали разные варианты.

Моя опухоль была очень агрессивной. Перед тем, как ставят химиотерапию, делают анализ на скорость деления клеток: если они делятся быстро, это значит, рак может быстро распространиться по всему организму. Мои клетки делились очень быстро — возможно, поэтому у меня так быстро выросла опухоль.

Но плюс этой агрессивности в том, что такие опухоли хорошо поддаются лечению химиотерапией. После третьего курса у меня абсолютно исчезла опухоль размером с грецкий орех, исчез большой шар жидкости в лимфоузле.

Поэтому было принято решение сделать частичную мастэктомию и удалять все лимфоузлы. Сейчас я считаю, это было самое правильное решение, поскольку полное удаление молочной железы — это серьезный психологический стресс. В этом случае от груди ничего не остается, только длинный шрам от подмышки до грудины. Наверное, это очень тяжело.

Через месяц после операции у меня была лучевая терапия. По сравнению с химиотерапией — это вообще курорт. Ты просто приходишь 5 раз в неделю полежать несколько минут под аппаратом. Я переносила ее очень хорошо, не у всех так. Уже в это время можно начинать работать. Но на это время все равно дают больничный, потому что от лучевой падает иммунитет.

О страхе и поддержке

Во время химиотерапии вместе с потерей какой-то частички женственности, осознанием себя как женщины, ты теряешь волосы, ресницы, брови. Когда меня предупреждали о таких последствиях терапии, я думала, что со мной этого не случится. Хоть меня уверяли, что я должна быть готова к этому.

Через 2 недели после первой химиотерапии у меня начали выпадать волосы — я проводила рукой по волосам и буквально снимала их с себя. Мне это было даже обидно, потому что до этого я была уверена, что со мной такого не произойдет.

Я не пошла в парикмахерскую. Меня побрил мой муж Володя (тогда еще мы не были расписаны). Я ему вообще за все благодарна — он меня так поддерживал, пытался перевести все в шутку, сказал — когда ты еще согласишься на это? Мы с ним вместе купили мне парик.

К Володе и к маме у меня большое чувство благодарности, потому что они никогда не показывали, как устали. Да, мне было плохо, больно и обидно, но моей семье было намного хуже. Когда мы теряем кого-то, нам жалко не их, а самих себя, когда мы остаемся одни. Володе и маме было страшно меня потерять, потому что они ничего не могли сделать с моей болезнью. Они могли помочь мне морально, но не могли повлиять на окончательный вариант.

При постановке последней системы химиотерапии я была собой очень горда. Я думала, вот я молодец — 8 курсов химии, лысая, ногти все сошли, нет ни одного волоска на теле. Зато без волос я узнала, что мне идут короткие волосы.

Я развлекалась, как могла — купила себе розовый парик и гуляла в нем по городу. Я начала относиться ко всем последствиям болезни с юмором, потому что иначе, наверное, нельзя. Если начинаешь думать, что от этого умирают — твой организм может это принять и сказать — ну, раз люди умирают, значит и ты умрешь. Я никогда не думала о том, что могу от этого умереть. Никогда не рассматривала такую возможность.

Отсеялось огромное количество друзей. Я не могла выходить на улицу, потому что у меня был низкий иммунитет и я могла заразиться. А люди просто переставали звонить и писать. Наверное, им не нужен был человек, с кем не потусоваться, а чтобы его увидеть, к нему надо ехать, а этот человек еще и выглядит не очень приятно. Не знаю, с чем именно это было связано — но это расставило все на свои места.

Я общалась с другими онкобольными. Поначалу у меня было желание вообще ни с кем это не обсуждать. Все наши стереотипы о раке, порожденные необразованностью в этом вопросе, приводят к тому, что когда ты попадаешь в это комьюнити, ты ждешь, что все там страдают и говорят о смерти. Женское отделение в больнице, где я проходила лечение, было самым позитивным. Все точно также переосмысливают жизнь, пытаются уловить все хорошие моменты от происходящего, потому что они не знают, что будет завтра. Я ни с кем особенно не подружилась, но от других онкобольных всегда исходил позитив. Люди даже на последней стадии рака улыбались, обсуждали бытовые проблемы.

О жизни после и принятии себя

Из-за груди я не комплексую — просто поняла, что бывает и хуже. Когда я надеваю лифчик, даже без подклада, моя грудь выглядит более-менее симметричной. Если присмотреться, заметно, что одна немного больше, но меня это не пугает и не пугает мужа. Мы оба понимаем, главное — чтобы я была здорова.

Возможно, в будущем я сделаю пластическую операцию, если меня это будет беспокоить. Но сейчас мне не хочется ложиться под нож.

Прошел год с операции, отросли волосы. Онкология считается хроническим заболеванием, и с ней очень много ограничений даже во время ремиссии. Если ты приходишь в больницу, даже к стоматологу, и говоришь, что болела онкологией — могут отказать в услугах. То же самое и в аптеке, хотя можно практически все лекарства, кроме гормональных. Нельзя витамины, потому что они влияют на иммунитет. Нельзя ездить на море, менять климат, заниматься тяжелыми физическими нагрузками. У меня нельзя брать кровь из правой руки, потому что там нет лимфоузлов. Но я стараюсь жить полноценно, и особых ограничений я не чувствую.

С работой мне повезло, на время лечения удалось договориться, что они меня дождутся. Я понимала, что лечение затянется на 8-9 месяцев, на это время мне давали больничный несколько раз подряд. Мне было неудобно, потому что я с 18 лет работала и обеспечивала себя, а тут приходит 6-7 тысяч с больничного. К тому же, очень тяжело сидеть дома. Когда был последний сеанс лучевой терапии, я уже на следующий день вышла на работу.

Я считаю, что вся эта ситуация пошла мне на пользу. Раньше я была человек-депрессия, хлебом не корми — дай над чем-нибудь погрустить. А сейчас у меня желание жить. Оно такое сильное, что даже когда мне грустно, я гоню это от себя, потому что жизнь может закончиться в любой момент и нужно наслаждаться каждой секундой. Когда такое переживаешь, рождается много правильных мыслей. Сейчас мне хочется урвать все от того кайфового состояния, в котором я живу.

Я благодарна своей болезни, она помогла мне прийти в себя. До нее у меня был тяжелый период — я похоронила отца и с этого момента постоянно была в депрессии. Возможно, онкология появилась у меня из-за этого — я не знаю и никто не может знать. Но после всего этого я пришла в себя.

Когда мне рассказывают, что кто-то покончил жизнь самоубийством — я не понимаю этих людей. Я столько времени знала, что могу не выкарабкаться — и эта мысль дала мне мощное желание жить.

Онкология — не такая страшная болезнь, какой ее изображают. К ней нужно относиться, как к затянувшейся простуде — очень неприятной, но от которой можно вылечиться. Нужно настраивать себя жить и бороться.

«Химиотерапия похожа на похмелье»: как я боролась с раком груди was last modified: 1 июня, 2018 by 7sisters

Правда ли, что химиотерапия «устарела»? Потому что больше вредит, чем помогает? А в прогрессивных клиниках рак давно лечат без «химии»? Мнение специалиста

Катерина Коробейникова. Фото: Ольга Молостова

Комментирует резидент Высшей школы онкологии НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова Катерина Коробейникова.

Миф 1: химиотерапия малоэффективна

В поддержку этого мнения ссылаются на цитируемое в интернете исследование профессора Гарвардского университета Джона Кэрнса, якобы опубликованное в «Scientific American» и в «Журнале клинической онкологии» в 2004 году, о том, что на самом деле химиотерапия помогает лишь 2,3-5% случаев (комментарий об источнике см. в конце нашего материала). Зато именно «химия» вызывает «сопротивление опухоли, которое выражается в метастазах».

Чтобы говорить об эффективности химиотерапии «при раке», надо уточнить, что понятие «онкология» включает в себя множество разных заболеваний.

Есть нейробластома у детей или хорионкарцинома матки. Их можно полностью излечить именно с помощью химиотерапии. (Излечение означает, что у человека нет рецидивов в течении 5 лет).

Есть опухоли, высокочувствительные к химиотерапии – саркома Юинга, рак предстательной железы, рак мочевого пузыря. С помощью химиотерапии они поддаются контролю — возможно излечение, как минимум, можно добиться длительной ремиссии.

Есть промежуточная группа – рак желудка, рак почки, остеогенная саркома, при которых уменьшение опухоли от химиотерапии происходит в 75-50% случаев.

А есть рак печени, поджелудочной железы. Эти опухоли малочувительны к лекарственной терапии, но к ним сейчас применяют другие методы лечения – оперируют или облучают. И еще есть рак крови – понятие, которым пациенты называют острые лейкозы и лимфомы. Они вообще развиваются по другим законам.

Даже при запущенной стадии рака с метастазами, прогноз очень сильно зависит от того, какой у вас конкретно подтип опухоли.

Например, гормоночувствительный подтип рака молочной железы даже с метастазами контролю поддается очень хорошо.

Поэтому делать какие-то выводы о «химиотерапии при раке в целом» — некорректно.

В последнее время подход к лечению онкологических пациентов всё больше индивидуализируется. Совсем давно говорили: «У вас рак – какой ужас!», — потом: «У вас рак определенного органа – это плохо». А сейчас врач внимательно посмотрит на «паспорт» опухоли из гистохимических и иммунногенетических маркеров и характеристики опухоли, которую пациенту выдали при гистологическом исследовании (такое изучение опухоли теперь входит в стандарты обследования) и в зависимости от этого выберет тактику лечения.

Миф 2: срок жизни без химиотерапии длиннее, чем с химиотерапией

В интернете рассказывается, что это доказали некие доктор медицинских наук Алан Левин и профессор Шарль Матье. Якобы «на самом деле» большинство пациентов, получающих химиотерапию, умирает именно от «химии», а не от рака.

— Я не нашла подтверждающей информации, что врачи с такими именами (они есть, но они не онкологи) высказали такое мнение.

Сегодня Россия, как Европа и США, переходит к стандартам доказательной медицины. В этой системе все доказательства оцениваются по определенной шкале. И меньше всего доверия — аргументам из серии «профессор Иванов (или профессор Смит) сказал».

Более серьезный уровень аргументов – метаанализы, то есть объединение нескольких, уже проведенных маленьких исследований в одно, когда их результаты складывают и считают вместе.

Химиотерапия – это лечение. И, как у всякого лечения, у нее бывают побочные эффекты. Они бывают от любых лекарств, они бывают после хирургических операций.

Сама химиотерапия тоже бывает разной в зависимости от цели. Предоперационную химиотерапию применяют до хирургической операции, чтобы максимально уменьшить размер опухоли и сделать хирургическое вмешательство максимально щадящим.

Цель постоперационной «химии» – убрать отдельные опухолевые клетки, которые еще могут циркулировать в организме.

А бывает химиотерапия паллиативная. Ее применяют, когда опухоль запущена, со множественными метастазами, и вылечить больного невозможно, но возможно затормозить дальнейшее прогрессирование и попытаться контролировать опухоль. В этом случае химиотерапия призвана подарить пациенту время, но, как правило, она сопровождает его до конца. И тогда может создаться впечатление, что пациент умер не от рака, а от «химии», хотя это не так.

Кроме того, при предоперационной или послеоперационной «химии» часто врачи наблюдают пациента не только в тот момент, когда он получает капельницы с препаратами, но и между курсами. Поэтому смертельные случаи от побочных эффектов редки.

Миф 3: химиотерапия непоправимо «сажает» печень, кровь, нервы

Главный механизм действия химиопрепаратов – воздействие на механизм деления клетки. Клетки раковых опухолей очень быстро делятся, поэтому, воздействуя на деление клеток, мы останавливаем рост опухоли.

Но, помимо опухоли, в организме много других быстро делящихся клеток. Они есть во всех системах, которые активно обновляются, — в крови, в слизистых. Те химиопрепараты, которые воздействуют не выборочно, действуют и на эти клетки.

Основные осложнения химиотерапии:
— падение показателей крови
— поражения печени
— изъязвление слизистых и связанные с этим тошнота и понос
— выпадение и ломкость ногтей.Такой эффект объясняется тем, что цитостатическая химиотерапия действует не только на клетки опухоли, но на все быстроделящиеся клетки организма.Также у отдельных препаратов, которые оказывают на организм токсичное действие, бывают специфические осложнения. (Часть препаратов химиотерапии сделана на основе платины – это тяжелый металл).
Токсичные препараты химиотерапии могут вызвать ряд неврологических симптомов – головные боли, бессонницу или сонливость, тошноту, депрессию, спутанность сознания. Иногда возникает ощущение онемения конечностей, «мурашки». Эти симптомы проходят после прекращения действия препарата.

После химиотерапии у пациента ожидаемо падают показатели крови. Обычно пик падения приходится на седьмой-четырнадцатый день, потому что «химия» как раз подействовала на все клетки, которые были в периферической крови, а новые костный мозг выработать еще не успел.

Падение происходит в зависимости от препарата, который применялся; одни из них действует преимущественно на тромбоциты, другие – на лейкоциты и нейтрофилы, третьи – на эритроциты и гемоглобин.

Химиотерапевтическое лечение проходит циклами. В зависимости от схемы химиотерапии, человек может получить, например, три дня капельниц химиотерапии, а следующие будут через 21 день.

Этот промежуток называется «один цикл», он дается специально, чтобы организм пациента восстановился.

Перед каждым новым сеансом химиотерапии состояние пациента контролируют, смотрят, что было с ним в этот промежуток – делают клинический и биохимический анализ крови.

Пока человек не восстановился, новый цикл лечения не начинается.

Если, кроме снижения показателей крови до определенного уровня, в промежуток между «химиями» ничего «плохого» не происходило — кровь восстановится сама. Чрезмерное падение тромбоцитов создает угрозу кровотечения, пациенту с такими показателями делают переливание тромбоцитарной массы.

Если упали лейкоциты, которые отвечают за иммунитет, а человек заразился какой-то инфекцией, начался кашель, насморк, поднялась температура, — сразу назначают антибиотики, чтобы инфекция не распространилась. Обычно все эти процедуры делаются амбулаторно.

В перерывах между курсами химиотерапии пациента ведет онколог из районного онкодиспансера или поликлиники.

Перед самым первым циклом химиотерапии пациенту должны объяснить все возможные осложнения, рассказать про каждый препарат и его воздействие; и пациент может проконсультироваться со своим онкологом.

Взвешивание рисков – отправная точка химиотерапии. Врач и пациент выбирают между повреждением, которое может принести химиотерапия, и преимуществом, которое может за ней последовать, — а именно – продление жизни порой на десятки лет.

Это – ключевой момент в принятии решения о необходимости применения химиопрепаратов: если мы понимаем, что при назначении того или иного лекарства процент успеха будет ниже, чем побочные эффекты, применять его просто нет смысла.

Миф 4: метастазы вырастают из «стволовых клеток рака», которые «химия» все равно не убивает

— Причины возникновения метастазов у разных опухолей очень разные, как именно возникают метастазы, мы пока не знаем.

Единственное, что мы знаем – «стволовых клеток рака» не бывает.

Опухоль в разных своих фрагментах и клетки метастазов – это очень неоднородное образование, там все клетки разные, они быстро делятся и быстро мутируют.

Но в любом случае химиотерапия воздействует на все метастазы, где бы они ни были. Исключение – метастазы в головном мозге, куда проникают не все препараты.

В этих случаях назначают особое лечение, либо особое введение препаратов – в спинномозговой канал.

Бывают даже такие опухоли, у которых нельзя найти первичный очаг, — то есть, все, что мы видим в организме – это метастазы. Но лечение все равно назначают, и оно, во многих случаях, успешно проводится.

Миф 5: химиотерапия – метод, поддерживаемый фарминдустрией

Якобы давно есть препараты эффективнее, безвреднее и дешевле, но о них не говорят, боятся обвалить фармарынок.

— Этот миф существует и по поводу других заболеваний, особенно это касается ВИЧ.

«Альтернативные препараты», которые принимают онкологические пациенты, в лучшем случае оказываются безобидными травками, от которых нет заметного действия. Увы, бывает хуже.

Например, иногда пациенты начинают пить «чудодейственные» лекарства на основе смеси разных масел, а ведь масло – это очень тяжелый продукт для печени.

В итоге пациент буквально вызывает у себя воспаление печени, и мы не можем начать цикл химиотерапии, потому что «химия» на печень тоже воздействует.

И хорошо, если пациент хотя бы рассказывает нам, что он принимал, и мы можем понять, что так ухудшило ситуацию. Но лечение в итоге откладывается, эффективность его понижается.

Кроме того, ряд новых лекарств для лечения, например, рака молочной железы, сейчас основан на растительных компонентах. Например, препарат трабектедин содержит специальным образом обработанную вытяжку из морских тюльпанов.

Так что, иногда препараты, которые пациенты принимают в ходе официального лечения, сами по себе – «природные».

Что до «гигантских денег фарминдустрии», часть препаратов химиотерапии, например, метотрексат, — это очень старые, давно разработанные лекарства, они стоят буквально копейки. Никаким «обвалом» или «подъемом отрасли» уменьшение или увеличение их производства не грозит.

В любом случае препараты по поводу онкологии пациенты в России получают бесплатно.

Новые лекарства при раке

В последнее время в дополнение к цитостатикам – препаратам химиотерапии, которые действовали на весь организм целиком, появились новые препараты. Это – новое поколение препаратов химиотерапии – таргетные препараты и лекарства, основанные на принципиально ином принципе действия – иммунопрепараты.

Таргетный препарат – это лекарство, воздействующее не на весь организм, а адресно на клетки опухоли. При этом важно – молекулы конкретного таргетного препарата могут присоединиться к рецепторам клетки только определенного вида опухоли. Конкретный подтип опухоли определяется генетическим анализом во время молекулярно-генетического исследования.

Иммунопрепараты воздействуют на иммунную систему организма и иммунные механизмы опухоли в её ядре. В результате в организме активизируется собственный иммунитет, который начинает бороться с раковыми клетками.

Однако чтобы получить иммунопрепарат и таргетный препарат, у пациента должна быть опухоль с определенными характеристиками, эти препараты действуют не на все опухоли, а на их определенные мутации. Патолог и молекулярный генетик должен подробно прописать паспорт опухоли, и записать в назначении, что пациенту необходим именно этот препарат.

Сравнительно новый метод — гормонотерапия, но здесь круг показаний еще уже – опухоль должна быть гормоночувствительная. Считается, что на гормонотерапию лучше всего реагируют опухоли молочной железы и предстательной железы, хотя и здесь гормоны можно использовать только при определенных показаниях.

Кстати, с гормонотерапией связан еще один миф: чаще всего она используется в форме таблеток, и пациенты считают, что таблетки – это «не лечение» при такой болезни, как рак.

Можно ли обойтись без химиотерапии

Катерина Коробейникова. Фото: Ольга Молостова

В случае, если опухоль чувствительна и реагирует на иммунотерапию или гормонотерапию, лечить онкобольного без химиотерапии можно.

Без химиотерапии, одними гормонами иногда лечат, например, рак молочной железы.

Хотя понятно, что гормоны тоже небезобидны, от них бывают свои осложнения.

Вместе с тем надо понимать: мы изобретаем новые препараты, но и раковые клетки мутируют и к ним приспосабливаются. Даже у пациента, которому раньше лечение без «химии» помогало, опухоль может спрогрессировать и стать нечувствительной к лекарствам, которые сдерживали ее рост.

В этом случае химиотерапия применяется как экстренное лечение.

Например, пациентка с раком молочной железы долгое время принимает гормоны, и опухоль не растет. Внезапно она чувствует слабость, появляются метастазы в печени. В этом случае мы проводим несколько циклов химиотерапии, возвращаем организм в состояние, когда опухоль вновь начинает реагировать на гормоны, и тогда пациентка возвращается к прежней схеме лечения.

Совсем без химиотерапии на нынешнем уровне развития онкологии мы не обойдемся. Но при этом развивается «сопроводительное лечение» — вместе с химиотерапией пациент получает целый набор лекарств, ослабляющих тошноту, ускоряющих восстановление клеток крови и нормализующих стул. Так что неприятные побочные эффекты химиотерапии удается значительно ослабить.

Сомнительный источник
Катерина Коробейникова:
— Об исследовании «профессора Гарвардского университета Джона Кэрнса», которое озвучивает миф 1: химия малоэффективна, я слышу впервые. Единственный практикующий врач по имени Джон Кернс, которого удалось найти в интернете, — это невролог-радиолог, который занимается проблемами головного мозга, а про химиотерапию вообще ничего не писал.Возможно, речь идет о британском враче Джоне Кернсе (John Cairns), с 1991 года на покое – он 1923 года рождения. Кернс — автор книг «Рак: Наука и Общество» (1978) и «Вопросы жизни и смерти: взгляды на здравоохранение, молекулярную биологию, рак и перспективы человеческого рода» (1997). Годы работы Джона Кернса говорят о том, что он ссылался на статистику выживаемости 1970-1980-х годов, и публиковаться в научных журналах в начале 2000-х не мог.Если речь идет об этом Джоне Кернсе, то мы можем говорить лишь об устаревших исследованиях в онкологии: с 1970-х годов эффективность лекарств сильно изменилась.»Журнал клинической онкологии» в число современных авторитетных изданий не входит.
«Scientific American» — это американский научно-популярный журнал. Доверия к нему как к изданию, публикующему результаты научных исследований, никакого.Похожее скептическое исследование про химиотерапию выложил недавно портал geektimes.ru. Там сказано: «за период с 2009 по 2015 год было одобрено 48 различных противоопухолевых препаратов. Из них эффективны 10%, а 57% не дали вообще никакого эффекта». Здесь исследователи оценивали только два параметра – 5-летнюю выживаемость и качество жизни и смешали очень разные заболевания – рак желудка, рак легкого, и рак крови. Показатели по этим локализациям опухолей разные, механизм действия препаратов – тоже, и признаком эффективности лекарства будут разные показатели выживаемости. А у исследователей получилась просто «средняя температура по больнице».